Марксизм

ГЛАВА 1.

ОТКУДА БЕРУТСЯ ВОПРОСЫ ?

В этой работе будет поставлено много вопросов - гораздо больше, чем ответов. Причиной тому не принятая литературная форма и не слабость наших познаний. Эти вопросы порождены нашей жизнью, бытом, нашим социалистическим строительством. И, видимо, они то и являются самым главным продуктом нашей действительности, поскольку наше руководство готово поделиться с нами всем, чем угодно, кроме этих вопросов. В нашем обществе они стали тайной тайн, секретом сверхгосударственной важности, тем самым, на котором ставят гриф: "Перед прочтением сжечь". Эти вопросы настолько засекречены, что их никто не желает знать. Мало того, как только до официальных лиц, которые обязаны иметь дело с вопросами такого рода, доходит хотя бы легкий намек на эти темы, они предпочитают сыпать ответами, рекомендациями, лозунгами, призывами и пожеланиями - лишь бы не нарушить табу, не произнести вслух проклятых вопросов.

Первая серия вопросов. Доволен ли рабочий класс своим положением в стране победившего социализма? Устраивает ли рабочего тот уровень удовлетворения его материальных и культурных запросов, который имеется на сегодня? Каков он должен быть, этот уровень, с чем его надо сопоставлять? Можно ли утверждать, что трудящиеся нашей страны могли бы к нынешнему дню жить гораздо лучше, или то, что достигнуто - предел возможностей нашего общества? Иными словами, могли бы мы достичь более высоких темпов роста нашего благосостояния при тех же затратах труда? Могли бы мы вложить в дело общественного развития без личного ущерба большее количество труда?

Перечень вопросов первой серии можно продолжать долго: он неисчерпаем. Но мы уже подошли к основному и можем изложить это следующим образом. Материальные ценности создаются трудом человека, наше общественное достояние - результат деятельности нашего общества.

В связи с этим два вопроса.

1.Могли бы мы без изменения предельных норм напряженности труда отдавать обществу большее количество труда, чем отдаем его сейчас? Ставя этот вопрос, мы, естественно, полагаем, что, вкладывая большее количество труда в общественное производство, мы будем производить соответственно большее количество материальных ценностей.

2.Могли бы мы производить то же количество материальных ценностей, что и сейчас, затрачивая в целом меньшее количество труда, чем затрачиваем сейчас? Или наоборот, могли бы мы, затрачивая то же количество труда, что и сейчас, производить большее количество материальных ценностей (в натуральном выражении)?

К этим двум вопросам присовокупим третий, теснейшим образом связанный с ними. Он обособляется потому, что от детального рассмотрения его мы пока воздержимся.

3.При каких условиях, во имя каких целей мы готовы, мы согласны работать с большим напряжением, то есть вкладывать в общественное производство большее количество личного труда?

Эти вопросы только на первый взгляд выглядят абстрактными - на самом деле они затрагивают существенные стороны нашей реальной жизни.

Принцип социализма : "От каждого по способностям - каждому по труду". Так вот, первый наш вопрос - действительно ли мы берем от каждого по способностям? Люди различны - по здоровью, по умению, по физическому складу, у каждого из них свой предел способностей, предел производительности труда. Но в рамках этого предела, относительно этого предела можем ли мы говорить, что все члены нашего общества в равной степени заняты в общественном производстве? Нельзя ли всего лишь иным распределением по рабочим местам добиться того, что увеличится общее количество труда, вкладываемого в производство, и количество производимых этим трудом материальных ценностей?

Второй наш вопрос относится ко второй части того же лозунга. И дело здесь не в том, что на наших предприятиях множество бездельников получают зарплату неизвестно за что. И не в том, что само существование "выгодных" и "невыгодных" по расценкам работ говорит о том, что одни и те же затраты труда могут оплачиваться совершенно по-разному. С этими несправедливостями надлежит, конечно, бороться, борьба с ними ведется и сейчас. Но причины того, что в этой борьбе не видно реальных результатов, мы рассмотрим особо. Сейчас мы должны рассмотреть другую сторону вопроса, относящуюся к распределению "по труду".

Если общество в целом произвело какое-то количество материальных благ, и если эти блага справедливейшим образом распределяются по труду, для каждого члена общества становится решительным образом небезразлично, сколько всего благ, сколько материальных ценностей произведено.

Потому, что одна и та же стоимость, являющаяся выражением одного и того же количества труда, может состоять из различного количества материальных ценностей, то есть, если общество за один год произвело продукции в натуральном выражении вдвое больше, чем за предыдущий год, то каждый член общества при условии равного вложения труда в течение обоих лет так же получит за свой труд ровно вдвое больше конкретных материальных ценностей, чем получал их в прошлом году. Естественно, количество производимых обществом ценностей зависит от технической оснащенности, от применяемых средств производства. Но после представленных разъяснений мы повторим наш второй вопрос относительно иной стороны производственного процесса: могли бы мы при реально существующем на данный момент уровне развития средств производства производить большее количество материальных ценностей при тех же затратах труда?

Третий наш вопрос так же имеет прямую связь с приведенным выше принципом. "От каждого по способностям"- говорим мы. Но никакой меры этим самым способностям мы предложить не можем. Зато мы прекрасно знаем, что один и тот же человек сегодня способен выполнить одно количество работы, а завтра другое - большее или меньшее. Способность не есть нечто незыблемое, она зависит от многих факторов. Скажем, в критических обстоятельствах один способен горы своротить, проделать гораздо большую работу, чем в обычных условиях, у другого, наоборот - все валится из рук. В каждом конкретном случае наши способности, пожалуй, определяются нашим физическим состоянием и настроением, состоянием духа. Но в общественном смысле работоспособность определяется всей системой действующих стимулов к труду, как выдвигаемых обществом в виде материального и морального поощрения, проявляющихся в общественной оценке, так и возникающих в ходе выполнения самой работы - таких, как осмысленность труда, его целенаправленность и т. д. В общем, этот вопрос более тонкий, чем те два, которые мы выдвинули вначале.

Возвратимся в этим вопросам. Мы можем слить их в один: правильно ли используются производительные силы нашего общества?

Производительные силы, как известно, включают и людей, занятых в производстве, и средства производства. Такая постановка вопроса важна для нас тем, что позволяет уяснить одну существенную мысль: наличие в обществе определенных производительных сил и их участие в процессе производства само по себе не содержит никаких гарантий количества производимых материальных ценностей - все зависит от того, как ими распорядиться.

Вот что важно! Оказывается, важно распорядиться теми силами, которыми мы располагаем. Оказывается, важно разумнейшим образом распределить труд. Важно рационально организовать производство. И только тогда, когда все это проделано, мы можем сказать - да, мы произвели столько благ, сколько смогли, и получаем за свой труд сполна.

В противном случае, когда в распределении труда нет целесообразности, когда производственные связи запутаны, а планы и задания на разных участках вступают в противоречия, распределение "каждому по труду" не может быть осуществлено. Потому, что из всех людей, занятых в производстве, только часть производит материальные ценности. Распределяются же созданные ценности на все общество, на всех работающих. Значит, каждому оплачивается только такая доля труда, какую составляет полезный производительный труд во всем труде, затраченном в общественном производстве.

В результате получается: как бы мы ни старались, какие бы силы не прикладывали на своем рабочем месте - то, что мы заработаем при этом, то, что получим от общества за свой труд, от нас зависит очень мало. Та доля нашего труда, которая возвратится нам в качестве компенсации, зависит, оказывается, не от нас, а от того, насколько рационально организовано все наше хозяйство.

При капитализме рабочий получает долю производимой им стоимости. Другая доля - прибавочная стоимость - присваивается капиталистом.

Что должно быть при социализме? Маркс писал :"Каждый отдельный производитель получает обратно от общества за всеми вычетами ровно столько, сколько сам дает ему". (К. Маркс, Ф. Энгельс. Соч, т. 19. С. 18).

Так должно происходить при социализме.

Что мы фактически имеем? Сначала производителю определяется пропорционально его труду часть совокупного общественного продукта. Но эта часть не равна его труду, ибо совокупный общественный продукт не есть овеществление всего труда, вложенного обществом в производство, в его составе нет никакого овеществленного эквивалента труду, потраченного впустую, труду, результаты которого в силу организационных причин пришлось уничтожить. А оплачивается труд, не давший никаких результатов, наравне с трудом результативным - из того же совокупного общественного продукта, в создании которого он никакого участия не принимал.

И только потом уже из доставшейся производителю доли делаются вычеты, указанные Марксом - они идут на воспроизводство средств производства и в фонд общественного потребления.

Можно предвидеть, что приведенное выше рассуждение вызовет противоречия теоретиков. С теоретической точки зрения совокупный общественный продукт всегда выступает эквивалентом совокупного труда. И это действительно так в том случае, если предметом нашего рассмотрения является все общественное производство, взятое в целиком. Точно так же это относится к деятельности отрасли, предприятия или отдельного производителя, если мы не рассматриваем из деятельность в подробности. Например, если деятельность какого-либо предприятия состоит в том, что три бригады производят некий продукт, а четвертая разрушает две трети произведенного, мы имеем полное право рассматривать оставшуюся треть как конечный результат этой деятельности и сопоставлять ее со всем трудом, затрачиваемым на этом предприятии. Пока мы рассматриваем предприятие в целом, мы не можем мыслить иначе, не можем отличить его от другого предприятия, где то же количество труда овеществляется в таком же количестве продукции просто в результате низкой производительности труда. Но вот если мы хотим понять почему на этом предприятии производительность труда именно такова, то обобщенные показатели нам ничем не помогут. Мы должны обратиться к исследованию труда на каждом участке! Если бы труд на каждом участке оплачивался (компенсировался) в соответствии с результатами труда на этом участке, той проблемы, о которой мы ведем речь, не возникало бы - проблемы были бы иными. Но поскольку у нас более или менее равномерно компенсируется труд на все участках, компенсируется ничем иным, как фактически созданными ценностями, постольку доля труда, ничего не создавшего, и вычитается из этой компенсации, отсутствует в ней.

Сделав отступление к теории, вернемся в сферу практической деятельности. Построили дом, отштукатурили квартиры - пришли электрики, продолбили штукатурку, проложили проводку - пришли штукатуры, отштукатурили - пришли сантехники, продолбили стены, проложили трубы - пришли каменщики, заложили проломы - пришли штукатуры, отштукатурили ... .

Так ли строить или более продуманно - результат труда один : готовая квартира. Но оплачен-то будет весь труд, в том числе и тройной труд штукатуров. А какими же ценностями?

Новое оборудование годами лежит нераспакованное. А потом его режут автогеном, чтобы выполнить план по металлолому. Чем будет компенсирован труд изготовителей оборудования?

Строим крупнейший комбинат, старались уложиться в срок, тут же не до мелочей вроде противопожарных мероприятий. Комбинат сгорел. В чем овеществился труд строителей?

Остановился важный агрегат, нужной части нет в запасе, и станочник трудится всю смену, изготовляя деталь, которая, вообще-то, находится в массовом производстве и стоит копейки. Но ему-то будет заплачено рублями!

Вот тут обязательно найдутся желающие прервать наш разговор. "А что же вы хотите? - скажут они - По вашему деталь не надо было делать? Надо было искать ту, выпускаемую, копеечную? А убытки от простоя агрегата пусть себе растут? Да и сами поиски потребовали бы большего количества труда, чем изготовление детали. Нет уж, тут мы понимаем, что к чему. На курсах конкретной экономики постигли и превзошли!"

Ну что тут возразить? Придется согласиться - хотя бы на время. А значит, придется пересмотреть свою позицию. Но уж пересматривать так пересматривать!

А тогда получается, что прокладывать кабели проводки по оштукатуренным стенам все же разумнее и выгоднее, чем делать это после того, как стены будут еще и покрашены. И трубы к унитазу проложить вот так, а не после того, как въедут жильцы. Да и станки сдали в металлолом своевременно. Через несколько лет они проржавели бы, рассыпались в труху - и даже металлолома не осталось бы. Правда, со сгоревшим комбинатом так не получится. Но тут что? - пожар, стихия, от этого никто не застрахован. Впрочем, если бы он сгорел на месяц позже, сгорел бы еще месячный труд многотысячного коллектива.

Вот это - логика! Замечательная логика. С такой логикой не пропадешь и в огне не сгоришь - столько в ней непробиваемого оптимизма. А если и есть в ней дефектик, то самый небольшой. Предполагает эта логика, всякое дело начинается с головотяпства, что в основе всегда лежит головотяпство, а счастье в том и состоит, чтобы хоть как-нибудь это головотяпство выявить. А ведь логика эта от практики идет! Привыкли мы к тому, привыкли настолько, что в рассуждениях уже не оговариваем, а само собой подразумеваем это головотяпство.

Мы привыкли, что нужной детали в нужном месте в нужный момент нет и быть не может. И как лучший вариант рассматриваем разумный выход из этого вовсе неразумного положения. Мы и миримся с тем, что разумный порядок работ по ряду причин обязательно будет нарушен. Мы сами создаем неразумные ситуации, выход из которых нам дается дорогой ценой... .

Мы? Да полно, мы ли? Плотник, шофер, литейщик, слесарь, сварщик. Да в какой мере все это зависит от вас? И с какой стати вам принимать ответственность на себя? Нет, не мы в этом виновны, не мы! Откуда знать асфальтировщику, что завтра его работу взломают, чтобы проложить трубы? Откуда знать автогенщику, что он режет готовые к работе станки, а не дефектную продукцию, эксплуатация которой строжайше запрещена, просто опасна? И как постичь монтажнику, что ему не поручили монтаж противопожарных устройств, хотя они нужны позарез?

Так причем же здесь мы? Зачем прикрывать этим дорогим и емким словом тех, кто действительно повинен за всякую неразбериху ?

Существует особая группа - обозначим ее собирательным понятием "Администрация" - которой поручена координация деятельности всех членов нашего общества. Вот она-то и отвечает за все. С нее и спрос.

Так чего же мы хотим? Чтобы каждый администратор хорошо делал свое дело? Чтобы он берег наш труд? Чтобы он не пускал на ветер результаты нашей работы?

А возможно ли это? Если мы внимательнейшим образом перетряхнем деятельность любого администратора, увидим, что все его распоряжения, и самые нелепые из них в первую голову, продиктованы независящими от него объективными причинами.

Мы имеем массу государственных и общественных контрольных органов, наши газеты ежедневно вытаскивают на свет самые разнообразные проявления бесхозяйственности. А результат?

Не секрет, что если виновного даже "освободили от занимаемой должности", то, чаще всего, это перевод на равноценную работу. А что это значит?

А это значит, во-первых, что виновный не виновен. По крайней мере в глазах более высокой администрации.

А это значит, во-вторых, что виновный ничем не хуже других администраторов - ведь его же не выводят из их среды.

А, в-третьих, - и это для нас самое главное - тем самым бесхозяйственность признается вполне простительной, почти что узаконенной.

И вот ведь какие дива дивные! Налицо тысячи преступлений. Налицо вещественные доказательства в виде так или иначе загубленного человеческого труда. Масса людей через различные контрольные органы вовлечены в расследование этих преступлений. Печатью обеспечивается широкая гласность...

А виновные - не виновны. Не виновны, и все тут!

Судить некого. Наказания носят даже не условный, а откровенно фиктивный характер.

Виноваты во всем обстоятельства, виноваты во всем объективные причины. Те самые, которые мы же и создаем.

Вот так. Вот так нам морочат голову. Не скрывая безобразных фактов. Выставляя на всеобщее обозрение нерадивых (или просто несчастливых) администраторов. Ну какая великолепная демократия!

Уважаемые товарищи трудящиеся!

Вы все можете:

- участвуйте в народном контроле,

- исследуйте любые факты и материалы,

- ищите виновных,

- вскрывайте причины.

И пока вы этим занимаетесь, пока душу выматываете из того или иного администратора, кое-кто может спать спокойно. Потому, что виновных вы не найдете. Потому что никаких причин не вскроете.

В чем же дело? Чтобы это понять, мы рассмотрим сейчас одну сказочку, которую сами по ходу дела и придумаем.

Ударил человек человека. Привели обидчика в суд. А судья был дотошный, внимательный к подробностям.

Начал он допрос с ног. Ноги сказали:

- Конечно, мы шагали, мы всегда шагаем, у нас работа такая. А куда - на свиданье, за получкой, в драку ли - откуда нам знать?

Туловище сказало:

- Ну вот, чуть чего - сразу и на меня. Я хоть и самое большое, но дело мое маленькое. Иду куда ноги несут. И все. И знать ничего не знаю.

Голова сказала:

- Зачем же так сразу: голова - и все? Надо разобраться сначала - нас здесь много, целый коллектив: и глаза, и уши, и рот. И все мы - публика, можно сказать, очень интеллигентная. Глазом ударить разве можно? Лбом - это да, это бывает. Но только в самом крайнем случае. А в этот раз лоб никакого участия не принимал. Так что...

Оторопел немного судья. И сразу с вопросами к Кулаку:

- Ну ты-то хоть бил? Или и ты тоже не при чем?

- Да, можно сказать, что и не бил, - отвечает кулак - я вообще это дело не люблю. Кому-то удовольствие, а у меня все косточки болят. Но куда мне было деваться, если меня локоть двигал? Я и рад бы увернуться, да как тут увернешься: я с этим локтем суставом навеки связан.

Нацелился судья на локоть. Локоть все и объяснил:

- Вот ноги идут. Если они муравья, к примеру, раздавят - какой с них спрос? Они свое дело делают, они про муравья и знать не знают. А я и за себя и за всю руку могу сказать. Вон у нее сколько шарниров всяких. А для чего? Для того, чтобы двигаться могла во все стороны, такая у нее, значит, задача. Думать ей - и некогда, и нечем, она двигаться-то едва успевает. Если ты далеко, она тебя и не достанет. А вблизь-то зачем соваться под самое движение?

Крепко задумался судья. Крепко задумался и решил: потерпевшего примерно наказать, чтоб в другой раз под руку не попадался.

Вот так и мы, когда мы пытаемся найти виновника конкретного преступления, когда мы берем на прицел конкретного администратора, мы почти неизбежно приходим к тому, что его действия продиктованы объективными причинами - инструкциями, решениями и действиями, предпринимаемыми кем-то и когда-то и совершенно ни нам, ни этому администратору недоступными. Когда нам говорят: да, творится безобразие, помогите нам найти конкретного виновника, укажите имя и фамилию и мы его примерно накажем - это ложь.

Когда нам указывают на объективные причины - это тоже ложь. Объективны законы природы. Но ссылки на них не принимаются : уж эти-то законы все обязаны знать и учитывать. И нет ничего субъективнее всяких нелепиц, рожденных в недрах гигантского организма, имя которому - Администрация.

Чем старательнее нам помогают в поисках конкретного виновника, в определении конкретной вины, конкретных мер, конкретной ответственности и конкретных действий - тем дальше нас уводят от установления истинных причин.

Нам засыпают глаза песком частностей, нас тычут в деревья, чтобы мы, упаси бог, не увидели леса. Нам даны все права - там, где их применение ничего не может изменить.

Нам морочат голову. И очень умело. Но не пора ли с этим покончить?

Давайте выберемся из трясины конкретностей, из абсолютно бесперспективных попыток что-то в ней укрепить и исправить. Давайте определим ориентиры.

Есть один конкретный виновник, ответственный за те тысячи и тысячи лет человеческого труда, которые разбазарены, растеряны, уничтожены, не принеся людям ни малейшей пользы - этот виновник Администрация в целом.

Есть одна объективная причина: законы природы - и в данном случае - это социальные законы, определяющие действия администрации, определяющие наши с ней отношения.

Это сложно. Это гораздо сложнее, чем поиски конкретных виновников. Но, не разобравшись в этом, мы не сможем и шагу сделать вперед, не сможем выбраться из этой трясины.

У пролетариата есть надежнейшее и испытанное оружие - марксизм. И не следует бояться того, что цитатами из Маркса и Ленина слишком часто прикрывают совсем не марксистские делишки. Марксизм был и остается оружием пролетариата, только пролетариату он служит верой и правдой. В чужие руки он не дается: приглядитесь - и вы увидите, что это всего лишь жалкое подобие, звонкая жестяная погремушка.

ГЛАВА 2.
КОГО СПРОСИТЬ?

Откройте современный учебник философии. Пролистайте его от первой до последней страницы. И закройте. Проделайте то же самое с новейшим учебником политической экономии. И нигде вы не найдете ни слова о взаимоотношениях пролетариата и администрации в социалистическом обществе.

Может быть это - вопрос не философский? Может быть он целиком лежит в чисто практической области? А может быть, в вашем общенародном государстве такого вопроса вообще не существует? В общенародном государстве общенародная администрация: плоть от плоти, кровь от крови? Задачи, цели, интересы одни - общенародные?

А может быть это - один из тех проклятых вопросов, на которые наложено жесточайшее табу?

Мы начнем с азов. Мы вынуждены начать с азов, потому что на подступах к этому вопросу - голая пустыня. Как вокруг ядовитого анчара.

Мы ликвидировали буржуазию как класс. Мы построили государство, в котором все средства производства находятся в общественной собственности.

В чем состоят интересы пролетариата на этом этапе? В расширении круга доступных ему материальных благ - это раз.

В углублении собственной культуры, в реализации творческих способностей - это два.

А как он может этого добиться? Ведь пролетариат не может получить ничего сверх того, что он сам создал.

Пролетариат не может обогатиться, присвоив чей-то чужой труд, потому что все материальные ценности только им и создаются. И никое увеличение зарплаты тут не поможет - на нее все равно можно будет приобрести только то, что создано - не больше и не меньше.

Значит, единственный путь к удовлетворению интересов пролетариата состоит в увеличении производства материальных ценностей, то есть в повышении эффективности производства, в повышении производительности труда.

Еще осталось добавить: так трудитесь же, товарищи, добросовестно и со старанием, в соответствии с моральным кодексом, и господь воздаст за труды ваши.

Красиво, не правда ли? Правда, слышны призывы разных эпох, но цена им одна и та же.

Потому что производительность вашего труда определена не вами. Она определяется общим уровнем развития производства, уровнем развития производительных сил и производственных отношений.

Производительные силы - это и научно-техническая оснащенность производства, и квалификация занятых в нем рабочих, и сознательность их отношения к труду.

Производственные отношения - это вся возникшая на базе общественной собственности на средства производства совокупность производственно-экономических связей, это нормы и расценки, цены и зарплата, условия взаимодействия цехов и предприятий, планирования и исполнения. Словом, это весь механизм, организующий производство - как закрепленный в различных законодательных актах, инструкциях, предписаниях, так и непрерывно воплощаемых в практическом общении людей, и прежде всего, в деятельности Администрации.

И вот тут мы подошли к весьма важному для нас вопросу: зачем потребовалась и откуда взялась Администрация?

Завоевав власть, взяв в свои руки средства производства, пролетариат столкнулся с новой трудностью. Исчезла буржуазия, рассыпался созданный ею аппарат для координации производства и оказалось, что заменить его нечем. Координация производства требует знаний и опыта - таких знаний у пролетариата не было. Отсюда и НЭП - временная, но совершенно необходимая уступка капитализму, отсюда и борьба за ускоренную подготовку своих пролетарских административных кадров.

Но пролетариат нуждался в более совершенном аппарате, чем капиталистический. Вот какие требования пролетариат должен был предъявить создаваемой им Администрации:

1.Нацеленность на удовлетворение интересов пролетариата, то есть непрерывная борьба за максимально эффективное воплощение в материальных ценностях всего труда, вложенного пролетариатом в общественное производство.

2.Знание объективных законов, управляющих производством, непрерывное углубление этих знаний и применение их в административной работе с максимальным эффектом.

3.Накопление и совершенствование опыта организационной работы, закрепление его путем формализации, передача этого опыта пролетариату, то есть подготовка к осуществлению административной работы силами самого пролетариата.

Такие требования должен был предъявить пролетариат. Но чтобы Администрация могла их принять, они должны были соответствовать ее собственным интересам.

Администрация, созданная пролетариатом, оформилась в нашем обществе как самостоятельная социальная группа со своими особенностями, интересами и весьма широкими возможностями влиять на все общество.

В основе социальных интересов Администрации лежат те же стремления к удовлетворению материальных и культурных потребностей, что и у пролетариата. Есть и общий путь решения этой проблемы - всемерное повышение производительности труда, но у Администрации есть и альтернативный вариант.

Администрация сама ничего не производит. Она получает за свою организационную деятельность долю тех материальных ценностей, которые созданы трудом пролетариата. Следовательно. благосостояние Администрации улучшается и в случае увеличения доли, получаемой администрацией, доли, приходящейся на каждого администратора в отдельности.

Так какой же путь избирает Администрация?

Но социальные законы непререкаемы, как и остальные законы природы. У пролетариата только один способ заставить Администрацию служить себе - это поставить ее в такие условия, чтобы невыполнение требований пролетариата - противоречило и собственным интересам Администрации.

Так все и строилось поначалу. Во главе стоял Ленин - мозг и голос пролетариата, гениальный выразитель его интересов. Основной контингент составляли люди, доказавшие свою бескорыстную преданность пролетарскому делу в революционной борьбе. Остальное было предоставлено рабочим от станка, которым к станку же предстояло и возвратиться.

В таком составе Администрация соответствовала требованиям пролетариата качественно, но ее было недостаточно количественно, чтобы взять на себя управление всем народным хозяйством, всеми делами страны. Потребовалось привлечение дополнительных сил, хотя бы в малейшей степени пригодных к работе в системе управления из среды пролетариата и интеллигенции. Приобретая необходимые размеры, Администрация теряла в качестве.

В последние дни жизни Ленина вопрос о создании эффективной системы управления пролетарским государством волновал его более всех остальных. В одной из последних работ "Лучше меньше, да лучше", созданной в 1923 году, у Ленина говорится: " Мы уже пять лет суетимся над улучшением нашего госаппарата, но это именно суетня, которая за пять лет доказала лишь свою непригодность или даже свою бесполезность, или даже свою вредность. Как суетня она давала нам видимость работы, на самом деле засоряя наши учреждения и наши мозги.

Надо наконец, чтобы это стало иначе"

Самому Ленину продолжить эту работу по созданию социалистической системы управления уже не пришлось.

Опять вопросы.

Представляла ли партия со всей полнотой, каким требованиям должна удовлетворять создаваемая ею Администрация? Искала ли партия пути к созданию подлинно пролетарской Администрации? Какие трудности были преодолены и какие остались непреодоленными? Какие объективные социальные законы управляли формированием и развитием Администрации? В чем сущность Администрации в наши дни? Каким социальным законам она подвластна? Какие тенденции этим определяются?

Сталин, будучи безусловно преданным идеям марксизма-ленинизма, хорошо знающий и владеющий марксистской теорией, но обладающий меньшим, чем у Ленина творческим потенциалом в деле практического применения теории, в деле изобретательного использования объективных законов для решения конкретных вопросов, все же предпринял ряд очень важных попыток, которые если и не решили проблемы создания пролетарской Администрации, способствовали накоплению ценнейшего опыта в этом вопросе.

Но в то время задача создания Администрации, полностью удовлетворяющей потребностям пролетариата, не была и не могла быть главной задачей. Партия и Сталин направляли свои усилия на создание работоспособного аппарата, хотя бы в минимальной степени пригодного к тому, чтобы принять хозяйство у НЭПа, чтобы покончить с мелкой и средней буржуазией в стране и завершить процесс экспроприации средств производства. Затягивать с ликвидацией НЭПа было нельзя категорически - существование буржуазии, развращающей, разъедающей государственный аппарат повсюду, где только удавалось, таило реальную угрозу реставрации капитализма.

Созданную Администрацию надо было укреплять, а не переделывать. А когда она укрепилась, она стала весьма устойчивой к воздействиям, и переделать, исправить что бы то ни было стало уже невозможным.

Что это означает? Что означает для нас?

Исторический путь нашей Администрации можно представить в виде такой последовательности.

Сначала, в период формирования Администрации пролетариат создавал ей условия, всемерно способствуя ее укреплению, и гораздо менее заботился об условиях ограничивающих Администрацию - в смысле ее полного подчинения интересам пролетариата,- в основном полагаясь на пролетарскую сознательность Администрации.

Будучи созданной, остаточно укрепившись и стабилизировавшись, Администрация получила практически неограниченное право влиять и на условия своего собственного существования и на условия существования пролетариата.

Дальнейшее развитие Администрации происходило в условиях, ею самою контролируемых и изменяемых в ее собственных интересах. Администрация полностью вышла из под контроля пролетариата и приняла меры к тому, чтобы оградить свои интересы, обеспечить им надежную защиту.

Так в какой же мере существующая Администрация соответствует требованиям пролетариата, и в какой мере она этим требованиям противоречит?

Прежде всего, так же, как и пролетариат, Администрация является ярой противницей капитализма. Только, если пролетариат видит в буржуазии врага, Администрация видит в ней опаснейшего конкурента, способного своей деловой активностью подорвать основы существования Администрации.

Далее. Администрация не имеет никаких причин противодействовать пролетариату в его стремлении всемерно развивать производство - это и в ее интересах. Но Администрация ни в малейшей степени не намерена вести сколько-нибудь серьезную работу за развитие производства, поскольку может удовлетворить свои интересы более легким путем.

И, наконец, Администрация не оставила пролетариату никаких демократических возможностей контролировать деятельность Администрации как единого целого.

Направляя неудовлетворенность пролетариата на конкретных администраторов, на отдельные организации, Администрация надежно оберегает себя как единое целое.

Сложившееся в нашей стране положение можно понимать так. У нас действительно ликвидирована частная и установлена общественная собственность на средства производства. Но это общественная собственность Администрации - без какого бы то ни было участия пролетариата! Администрация, выступая как совокупный владелец всего народного хозяйства, присваивает и распределяет между собой создаваемый пролетариатом прибавочный продукт. Но в отличие от капиталиста, которого жесточайшая конкуренция заставляет непрестанно искать и находить пути повышения производительности труда, наша администрация не отягощена и этими заботами: она обезопасила себя тем, что давно подавила и ликвидировала всех возможных конкурентов.

Как мы уже говорили, у Администрации нет никаких причин противодействовать пролетариату в осуществлении его стремления к повышению эффективности производства. Но эффективность современного производства зависит не только от трудового вклада каждого конкретного производителя, сколько от организации правильного взаимодействия и использования результатов труда в общем процессе производства. А этого пролетариат и сейчас еще не может осуществить собственными силами. Существующая Администрация мешает пролетариату в его движении уже тем, что препятствуют созданию органов, действующих в интересах пролетариата, попросту занимает их место.

Можно ли надеяться на то, что Администрация, изменяясь в ходе исторического процесса, приобретает качества соответствующие интересам пролетариата?

Надежда надежде рознь.

Развитие Администрации зависит от тех условий, в которых оно протекает. И пока Администрация сама и управляет этими условиями, надеяться пролетариату не на что.

У пролетариата одна возможность. Вспомнить, что именно он - класс - гегемон текущего исторического периода. И на деле активными практическими действиями продиктовать Администрации свои требования.

Если Администрация еще не совсем утратила свои связи с пролетариатом и в состоянии эти требования принять, то они должны быть закреплены в реально осуществимых процедурах контроля пролетариата за действиями Администрации в целом.

Если же Администрация уже не в состоянии принять требования пролетариата или не намерена это делать, у пролетариата нет иного выхода, кроме как заменить Администрацию старую и строптивую новой, способной и признать контроль пролетариата и направить свои усилия на достижение целей пролетариата.

Но может быть мы несправедливы к имеющейся администрации? Ведь та цель пролетариата, о которой мы ведем речь - всемерное повышение эффективности производства - является и главным предметом забот Администрации теперешней? Решения и постановления, речи и статьи, лозунги и почины - разве не призывают нас к тому же?

Вот именно, призывают. Вот именно НАС.

Сама направленность этих призывов отражает действительные нужды страны, отражает обострение противоречий между потенциальными возможностями удовлетворения интересов пролетариата и практическими достижениями в реализации этих возможностей.

Сама форма этих призывов не отражает ничего, кроме порочного стиля работы Администрации, кроме ее полной неспособности эти противоречия разрешать.

Особые социальные интересы Администрации в сочетании с ее сложной иерархической структурой предопределили весьма своеобразную роль творческой инициативы в ее деятельности. Деловая инициатива вместо того, чтобы быть источником прогресса, двигателем общественного развития, в сложившейся административной среде не имеет иной ценности, кроме как средство продвижения по службе, как оружие в мелочной карьеристск