| kkamliv | Дата: Пятница, 18.04.2014, 12:13 | Сообщение # 1 |
|
Сообщений: 22
Статус: Offline
| Глава 3. Взгляд Герцена на ученых
[/size]
[size=12]В книге «Письма об изучении природы» Александр Иванович Герцен исследовал отношение ученых к объяснениям, относящимся к природным явлениям. Вначале Герцен обратил внимание на древних греков. Он выяснил, что для греков характерно серьезное отношение. Идея о строении предметов из атомов для греческих мыслителей не была шуткой, и атомы представляли для них истину; атомизм составлял убеждение, верование Левкиппа, Демокрита и других древних мыслителей. Физики и химики, современные Герцену, имеют иное отношение. Они с первого же слова согласны, - пишет А.И.Герцен, - что их атомарная теория, может быть, вздор, но вздор облегчительный. А почему же они предают атомарную теорию и соглашаются, что может быть вещество не из атомов? Они предают атомарную теорию на том же прекрасном основании лени и равнодушия, на котором принимают всякого рода предположения! Если откровенно выразиться, то это можно назвать цинизмом в науке. Рассказывая о строении вещества из атомов, естествоиспытатели предупреждают вас обыкновенно на первой же странице статьи, что естествоиспытатели не уверены, в самом ли деле тела состоят из крупинок чрезвычайно неделимых, невидимых, но имеющих свойства, объем и вес. Не уверены, а существование атомов принимают для удобства. Таким ленивым приниманием они сами уронили свою теорию. По их мнению, физика абстрактна по своим вопросам, и в ней главенствуют ипотетические объяснительные теории (т. е. такие, о которых вперед знают, что они вздор). С самого начала в понимании гибнет эмпирический предмет; являются только общие свойства: материя, силы; потом вводятся какие-то посторонние агенты: электричество, магнетизм и пр., даже бедную теплоту попробовали олицетворить - в теплотворе. А теория света? Что за жалкое определение света! "Да это все одни временные определения для того, чтоб как-нибудь не растеряться; мы сами этим теориям не придаем важности". Очень хорошо, но ведь когда-нибудь надобно же и серьезно заняться смыслом явлений, - нельзя все время шутить! Принимая для практической пользы неосновательные ипотезы, в конце-концов, совершенно собьемся с толку. Сюда принадлежат насильно стесняемые представления, будто бы для вящей понятности: "Если мы представим себе, что луч света состоит из бесконечно малых шариков эфира, касающихся друг друга..." Зачем же я стану себе представлять, что свет солнца падает на меня так, как дети яйца катают, когда меня уверяют, что это лишь предположение? В физических науках принято за обыкновение допускать подобного рода ипотезы, т. е. условную ложь для объяснения; но ложь не остается снаружи объяснения (иначе она была бы вовсе не нужна), а проникает в объяснение, и вместо истины получается странная смесь эмпирической правды с логической ложью; эта ложь рано или поздно обличается и заставляет сомневаться в истине. Ипотезы негативно повлияли на теории: они личны, шатки, неудовлетворительны. Принимая всякую теорию за личное дело, за удобное размещение частностей, натуралисты отворяют дверь убийственному скептицизму.
Александр Иванович Герцен разделяет естествоиспытателей на две группы: на серьезных ученых, и на несерьезных циников. Первые уверены в том, что теории правильно обрисовывают действительный мир, и пишут статьи и книги, которыми убеждают в правильности рисунка. Другие действуют по-противоположному, и своими статьями и книгами распространяют скептические настроения, учат не придавать важности объяснениям природных процессов.
Создается впечатление, что для А.И.Герцена не важно, какое содержание имеют теории; но важно то, какими словами излагается содержание – серьезными словами, внушающими уважение к теории, или легкомысленными словами, допускающими возможность отбросить теорию как ненужную вещь для замены ее на другую новомодную теорию.
[/size]
[size=12]Физик занимается тем, что создает новые физические теории или хоронит старые физические теории. Химик занимается тем, что создает новые химические теории или хоронит старые химические теории. Похожие занятия имеют астрономы, геологи, биологи, бактериологи и специалисты других наук.
Философ занимается тем, что исследует процедуру создания новых физических, химических, астрономических, геологических, биологических теорий, и исследует процедуру похорон теорий. Философы-материалисты отличаются от философов-идеалистов тем, что похороны им неприятны и они стараются не исследовать похороны теорий.
[/size]
[size=12]У некоторых людей развивается болезнь, именуемая манией величия. У больного возникает непоколебимое убеждение в своем высоком предназначении, в том, что им сделано (или скоро будет сделано) теоретическое или практическое открытие, имеющее необычайно важное, универсальное значение, и его внедрение облагодетельствует человечество. Больной считает себя великим изобретателем, значимым персонажем, и сравнивает себя с великой исторической личностью; уверяет об особых отношениях со знаменитостью. От его желания зависит – быть войне или вечному благоденствию. С ним все советуются. У больного имеется неправдоподобно-грандиозное преувеличение своих духовных и физических сил, здоровья, социального положения, он открывает у себя незаурядные способности, собирается прославить себя в качестве выдающегося исследователя, артиста, писателя, художника. Открытой для сознания остается только великолепная личность, лишенная изъянов; больной обращает внимание только на те факты, которые подкрепляют или объясняют имеющийся у него аффект, пробелы восполняются вымыслом. Больные постоянно напоминают другим о своих особенностях, без конца рассказывают все более и более новые подробности о своем величии, они как бы мечтают вслух, как бы грезят. Мания величия проявляется горделивыми позами, величественной осанкой, специально придуманными и вычурными костюмами, созданием атрибутов власти или богатства, повелительным обращением с окружающими, высокомерием.
Некоторые физики (химики, биологи, астрономы и т.д.) заболевают манией величия, и им кажется, что созданные ими теории имеют всемирно-историческое значение и являются непоколебимо-истинными. Другие физики (химики, биологи и т.д.) догадываются о том, что их коллег обуяла мания величия, и они начинают действовать подобно психиатрам – они убеждают страдающих манией величия в том, что их теории не является непоколебимо-истинными. Вследствие этого ученый мир разделяется на две группы: группу физиков, химиков, биологов (и т.д.), страдающих манией величия, и группу физиков-психиатров, химиков-психиатров, астрономов-психиатров (и т.д.)
Гносеология, теория познания – это наука, изучающая закономерности рождения, развития и смерти теорий. Поскольку ученый мир разделяется на две части, то каждая часть разрабатывает свою теорию познания.
В научной деятельности перед Герценом стоял выбор: или встать на сторону физиков (химиков, биологов, и т.д.) с манией величия и взять на вооружение созданную ими теорию познания, или встать на сторону физиков-психиатров, химиков-психиатров, биологов-психиатров, и взять на вооружение их теорию познания.
Андрей Иванович Герцен встал на сторону болеющих манией величия. Попытки физиков-психиатров, химиков-психиатров, биологов-психиатров поставить под сомнение теории, были расценены Герценом как убийственный скептицизм, принижающий значение науки. Чтобы обосновать свои науковозвышающие устремления, А.И.Герцен поведал о принципе: «Необходимо понять, что разумение человека не вне природы, а есть разумение природы о себе, что его разум есть разум в самом деле единый, истинный, так, как все в природе истинно и действительно в разных степенях, и что, наконец, законы мышления -- сознанные законы бытия, что, следственно, мысль нисколько не теснит бытия, а освобождает его; что человек не потому раскрывает во всем свой разум, что он умен и вносит свой ум всюду, а, напротив, умен оттого, что все умно».
С позиции двух теорий познания интересно рассмотреть отношение к теориям Д.Пристли и А.Лавуазье.
В 1679 году Георг Штель, профессор университета в Галле (Германия), решил разобраться, каким образом ржавеют металлы и происходит горение. Проведя опыты со многими сгораемые материалами, а также с материалами, которые не горят, но подвергаются воздействию огня (например, медь и медная руда), он констатировал: в процессе сгорания образуются огонь и зола (шлам). Подумав как следует над начальными и завершающими условиями экспериментов, Штель сделал вывод: в процессе сгорания предметы разлагаются на золу (шлам) и теплоту; при этом теплота выделяется в форме особого вещества, которое горит. Это вещество Штель назвал флогистоном. С его помощью профессор объяснял процесс переплавки руды в металл: руда, в которой содержание флогистона незначительно, нагревается на угле, и из угля флогистон проникает в руду, и руда превращается в металл. Уголь, отдав флогистон, превращается в золу. С помощью флогистона Штель объяснял процесс ржавления: при нагревании металлов из них изгоняется флогистон и образуется ржавчина. Через много лет после создания флогистонной теории был обнаружен водород, свойства которого имели значительное сходство со свойствами флогистона.
В 1774 году биолог Джозеф Пристли нашел способ выработки неизвестной ранее разновидности воздуха, которая исчезает, когда в ней сжигают какой-нибудь предмет, и об этом Пристли сообщил научной общественности. Ранее Джон Мэйоу обнаружил аналогичную закономерность – он сжигал вещество под стеклянным колпаком, погруженным в воду, и вычислил, что четвертая часть воздуха, находящаяся под колпаком, принимает участие в горении. Антуан Лавуазье заинтересовался этим научным открытием и стал исследовать его. В ходе опытов по сжиганию предметов Лавуазье создал иные условия, чем созданные Штелем условия, и Лавуазье обнаружил иные эффекты. Вывод Лавуазье существенно отличался от вывода Штеля: при горении не выделяется флогистон, а наоборот, в предмет входит разновидность воздуха, обнаруженная Джозефом Пристли. Эту разновидность воздуха Лавуазье назвал «кислород». Переплавка руды в металл объясняется так: кислород переходит из руды в уголь, и руда, избавившись от кислорода, превращается в металл.
Теория Лавуазье в меньшей степени опиралась на показания органов чувств, чем теория Штеля. Многие химики не соглашались с теорией Лавуазье, мотивируя это тем, что эта теория более сложна для понимания, чем теория Штеля. (Тоже самое можно сказать про теории Коперника и Птолемея.)
Антуан Лавуазье должен быть отнесен к скептикам, ибо он не доверял существовавшим в его время теориям: «Я решил, что обязан рассматривать все, сделанное до меня, как намеки. Я поставил перед собой цель: все повторить с предосторожностью». Лавуазье повторил почти все химические исследования и обнаружил в них ошибку, а именно, он обнаружил, что в природе нет вещества «флогистон». Лавуазье доказал надуманность, фантастичность флогистонной теории.
«Спорный вопрос состоит в том, должны ли те гипотезы, лежащие в основе наиболее распространенных научных теорий, быть рассматриваемы как точные описания устройства мира, окружающего нас, или только как удобные фикции»(из книги «Материализм и эмпириокритицизм», с.296).
Флогистонную теорию Лавуазье рассматривал как намек, как удобную и полезную фикцию, и это помогло ему сделать открытие (кислород, соединяющийся с горящими веществами), золотом вписавшее его имя в скрижали истории.
Джозеф Пристли решал этот спорный вопрос противоположным образом. Он, являясь серьезным ученым, был уверен в том, что теории правильно обрисовывают действительный мир. Пристли писал статьи и книги, которыми убеждал в правильности рисунка. Джозеф Пристли рассматривал флогистонную теорию как точное описание химических явлений, и догматическая вера в эту теорию помешала Пристли правильно разобраться в химических реакциях и по достоинству оценить открытие кислорода, его роль в процессах горения и ржавления. Развивающаяся наука ушла вперед, а Пристли оказался привязанным к несовершенным химическим представлениям. Это отрицательный пример поведения естествоиспытателя.
[/size]
[size=12]"Подобно натурфилософии, - написал Фридрих Энгельс в своей работе "Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии", - философия истории, права, религии и т. д. состояла в том, что место действительной связи, которую следует обнаруживать в событиях, занимала связь, измышленная философами». Что делать, если измышленная связь занимает то место, где должна находится действительная связь, и если стала известна действительная связь? Очевидно, для начала надо очистить место. И Энгельс говорит ученым, что они должны «без всякого сожаления пожертвовать идеалистической выдумкой, которая не соответствует фактам»(Ф.Энгельс, «Людвиг Фейербах»).
Когда Антуан Лавуазье сорвал с науки заплатку, пришитую белыми нитками Георгом Штелем, и на место сорванной заплатки установил свою теорию, то он действовал в соответствии с высказыванием Фридриха Энгельса об избавлении от идеалистических выдумок. Лавуазье не сомневался в том, что причиной изгнания из науки некоторых устаревших теорий является их измышленный характер, субъективный характер. Лавуазье вырвал из науки измышленную связь, которая временно занимала то место, где должна утвердиться действительная связь.
Изгнание флогистонной теории, и совершенное Коперником изгнание теории Птолемея, и большое количество других изгнаний взволновали научное сообщество, и у множества ученых возникло подозрение, что многие из используемых теорий содержат пока не выявленные ошибки, и через некоторое время ошибки обнаружатся, и появится необходимость отбросить многие теории. Не дожидаясь обнаружения ошибок, естествоиспытатели говорили: ошибки есть. Такой скептицизм вызвал неприятие у философов, и возникла оппозиция.
А.И.Герцен был философом, оппозиционирующий естествоиспытателям, утверждающих о наличии ошибок во многих научных теориях. Герцен высказывал симпатии ученым, подобным Пристли, не усматривающих изъяны в утвердившихся научных представлениях, и выражал порицание ученым, подобным Лавуазье. Подобные Лавуазье ученые, говорящие об ошибках в существующих научных теориях, дискредитировали науку, и это не нравилось Герцену. Нежелательна дискредитация науки и ученых, полагал Александр Иванович, но желательно доверие к ним.
Как сказал один знаменитый философ, сеет ли недоверие к научному знанию, или защищает научное знание от скепсиса тот или иной исследователь – суть применения принципа партийности в гносеологии.
[/size]
[size=12]Парадокс: Лавуазье и Коперник считали, что созданные ими теории в меньшей степени опирались на внечувственный опыт, чем теории Штеля и Птолемея, и именно этим обосновывалось изгнание теорий Штеля и Птолемея. Но на самом деле теории Лавузье и Коперника в значительно большей степени были насыщены внечувственным опытом, в значительно большей мере были измышленными.
|
| |
| |
